Цитаты из книги «Золото бунта, или вниз по реке теснин»
* * *
А если Макаровну украдут, так вечером же сами и обратно принесут, да еще нам два пуда хлеба подарят, чтобы мы ее за ворота не выпускали…
* * *
Грехи не оплакивать, а исправлять надо. В скитах – молитвой, а на сплаве – делом.
* * *
Плетью в человека не вернешь того, чего бог отнял.
* * *
Дорога – она доведет до цели; главное – не убиться в пути.
* * *
– Не в труде цена, а в том, кто его делает.
* * *
И не хотелось снова шоркать душу об эти занозы, но было надо.
* * *
– И не таких праведников майдан топтал.
* * *
– Ох, люблю раскольничков, молодых-холостых-неженатых! – приговаривала Фиска, подмигивая Осташе подбитым глазом. – Ох, повезло мне с соседушкой, по стати вижу – мужичок, всё торчок! Ну, Осташка, не дай промашку! Любо, вижу, тебе с бабицей-то туда-сюда гребло толкать?
* * *
– Вера – не лишай, на сучок не переведешь, её даже ради хорошего дела менять все одно отступничество.
* * *
Серый поглядел на Осташу как-то странно: и с уважением, и с жалостью. – У вас тут каша-то позавчерашняя…
* * *
Без веры и душу не спасешь, и сухаря не съешь. А без души нет работы сплавщика, потому что наука ведет, а вера хранит.
* * *
Осташа от заморского чая отказался – кто чай пьет, тот отчаивается.
* * *
– С кем, хозяин, баранками делишься, с тем на том свете свидишься.
* * *
– Язык не метла, в закут не поставишь.
* * *
– Федька – питух, не вор. Пропитого не жаль. То от нас, грешных, вместо милостыни. А украденного всегда жаль.
* * *
– Не знаю чего, – хмыкнул Бубенец. – Нравится мне. Может, пригодится, может, нет. Не важно. Сам лад на дело настраивает. Послушаешь, и вроде как все не зря, все по-хитрому в мире устроено. Уваженье от этого и к себе, и к делу своему… Да ко всему.
* * *
Благодать – не медный пятак, от человека к человеку переходит и не истирается.
* * *
– Вся премудрость в книгах, народ-то помнит не дело, а одну только байку о деле.
* * *
Не зря батя говорил: все эти перетолки – сутолока речей и заумь разуму.
– И о чем договорились старцы? Сколькими гвоздями душа к плоти приколочена?
* * *
– Чего делим, артельнички?
* * *
– Полтина Иваныч, здравья!.. Хорошо, тепло!.. Уважь брюхо, чем найдется!..
* * *
Сколько еще можно биться лбом во все запертые двери?..
* * *
Отчего праотцы наши бежали по рассединам от Никона? Только ли оттого, что креститься кукишем заставлял? Кукиша на то мало! Бежали потому, что больно уж много посредников втиснулось между человеком и господом. Прасолы эти всю веру испоганили. Благодать тухнет, прости господи, когда через многие руки проходит!
* * *
…насколько праведной была твоя вера, настолько верно тебя проведет судьба. Таково божье произволение.
* * *
Под горой среди безлюдных лесов два человека у дырявого пня ясным днем делят душу – как-то при этом было слишком светло для победы бесовского искушения…
* * *
– Ну чего тебе дома делать? Тараканов доить?
* * *
– В моем дому – не в Митькином, за печку не нассышь!
* * *
Сила-то в нем великая, а умом-то сущий младенец… Не проследишь, так пропадет…
* * *
– Пропащий человек – в тайном хозяйстве вещь полезная, и на любой грех для хозяина согласен, и похерить не жалко.
* * *
– Ваши говорят: кто много узнает, тот очень быстро старенький будет да помрет.
– А не узнает – все одно помрет, только дураком.
– Дураком-то лучше, не жалко.
* * *
Все Федьке доставалось легко, играючи – словно бог давал. Федька и спускал все так же легко, не сомневаясь в том, что придет новая нужда – будет новая удача.
* * *
Когда правоту в себе чуешь, всегда сил больше. Не надо было так налегать на него, ведь теперь ему отступать некуда, и он будет биться беспощадно.
* * *
– Баба со двора постоялого присмотрелась бы ко мне да вспомнила меня. Крик бы подняла, нас обоих бы повязали.
– А чего ты там натворил? – поневоле спросил Осташа.
– Я года два назад еённому мужику иголку за четыре целковых продал, – пояснил Федька и захихикал. – Обманул дурака. Был у меня рубль, а хотелось загулять – рубля мало. Я подобрал дохлую ворону и бросил на постоялый двор в сени. Сам с заду зашел в поварню: баба там хлеб печет.
Я ей говорю: мол, заговор знаю. Если положишь коровью лепеху на под, нашепчешь, то из нее хлеб выпечется. Купи, предлагаю, заговор. Баба, понятно, не верит, смеется. Я говорю, давай так: я рубль даю, а ты пару лепех печешь под заговор. Не выйдет хлеб – рубль твой. Только не говори никому, в чем дело, не то заговор не сработает.
Баба, простая душа, согласилась. Хлоп навозины здоровущие на противень да в печь. А я к мужику пошел. Мужик стоит в сенях над вороной дохлой, башку чешет, думает: что такое? К чему это? Я ему говорю: это тебя кто-то сглазил. Кого ты объегорил, тот и сглазил.
Знаю, что на постоялых дворах без жульства не бывает, потому и говорю так. Сходи-ка, советую, на бабу посмотри, не спятила ли? Он пошел в поварню. Вылетает весь как из теста белый.
Баба, говорит, ума решилась: говна коровьи жарит, говорит, хлеб будет!.. Я и всучил мужику иголочку: дескать, заговоренная. Тихонечко кольни ей бабу в зад, заговор и спадет. За иголочку пять рублей взял. Вот так.
* * *
Чем бы артель ни занималась, коли я в начальниках, то все будут одну лямку в нужную сторону тянуть, никто в оттяг не уйдет. За это и ценят меня.
* * *
Рассказать тебе, к примеру, как я вора поймал?
– Расскажи, – согласился Осташа.
– Мы с караваном от Каменки шли, медь везли. И вот на моей барке водолив заметил, что стали штыки пропадать. Кто-то из бурлаков их ночью крал и в деревнях сбывал. Пробовали укараулить – не выходит.
Как вора найти? Понятно, передо мной шапку ломать стали. Ну, я говорю: собирай всех бурлаков в кучу. Сам взял петуха, в пепле от костра извалял и засунул под тулуп. Бурлакам объявил: каждый пусть руку под тулуп засунет и погладит петуха. Кто вор, у того петух под рукой кукарекнет. Ловко придумал, а?
– Ну и чего? Ни у кого петух не кукарекнул, да?
– Не кукарекнул, – согласился Федька. – Меня уж сплавщик с водоливом бить собрались. А я говорю бурлакам: теперь покажи руки! Все показали. У всех бурлаков лапы грязные, в пепле, а у одного чистые. Он и был вор. Побоялся, что петух кукарекнет, и не погладил его. Вот и сцапали врага.
* * *
– Чего мы на постоялый двор ночевать не пошли? – спросил Осташа. – Ты там тоже начудил?
– Было дело, – согласился Федька. – Я там кабатчика надул. Рассказать?..
Пришел как-то раз, сел за стол и напоказ рядом с собой положил табакерку-тавлинку, ниточкой обмотанную. Сижу кашу ем. Заходит тут другой человек, дверью хлоп. Я ниточку разматываю, открываю табакерочку, достаю пятак и в карман.
Кабатчик видит, что я пустую коробочку закрыл и ниточкой снова обмотал. Тут другой человек заходит, дверью хлоп. Я опять из тавлинки пятак достаю. Ну, кабатчик не выдержал, шасть ко мне. «Чего это у тебя такое?» – спрашивает. Я отвечаю: купил за пять рублей в Ирбите на ярмарке у цыган.
Тавлинка заговоренная. Как при ней кто другой дверью хлопнет, в ней пятак появляется. Кабатчика, понятно, разобрало. «Покажи еще раз!» – просит. Я тавлинку открыл – пустая. Закрыл, ниточкой обмотал, положил. Ждем. Кабатчик с табакерки глаз не спускает.
Дверь – хлоп! Я спокойно так раскрываю коробочку – пятак. Вижу, мужичину уже по сердцу скребет – а не верит. Давай, говорит, на мне попробуем! Давай, соглашаюсь. Пошли к нему в поварню.
Снова я пустую коробочку закрыл, обмотал, ему отдал. Дверью хлопнули – он сразу в тавлинку. Лежит пятак! Чудеса! Он и давай у меня табакерку торговать. Купил за десять рублей. Я с тех пор в его кабак не захожу.
– А в чем хитрость-то? – Осташа даже взял Федьку за рукав.
Федька довольно хмыкнул.
– Хитрость в том, что тавлинка сама берестяная, и сверху, и снизу одинаковая. Я в нее пятак заранее положил и закрыл берестяным листиком, который как раз по размеру донышка вырезан был. Откроешь, и кажется, что тавлинка пустая. Я ее пустую закрываю, ниточкой обматываю, а когда на стол кладу, переворачиваю вверх дном. И пятак получается наверху. Вот и все.
* * *
– Федька, а с чего это ты вдруг такой проницательный?
Федька подумал, сунул руку за пазуху, поскреб под мышкой.
– А это когда которого греха на тебе нет, тот грех тебе в других виднее делается, – пояснил он.
– Ты что ж у нас, совсем безгрешен? – обиделся Осташа.
– Да нет, не безгрешен. Вот зипуны украл – грех, понятно. Но это грех малый. А большого греха на мне нету. Потому я его и вижу в других.
– А какой большой?
– Страсти, – серьезно сказал Федька.
– У тебя, значит, страстей нет?
– Нету. Люди как живут? Кто в заботах, кто в страстях, а кто для интересу. Вот которые в заботах, детей там прокормить или еще чего, те совсем глухие, им и до Бога дела нет. Которые в страстях – слепые, как тот кабатчик.
А я для интересу живу. Нет у меня страстей, таким уж уродился. И забот нет. Денег мне не надо, все равно пропью. Жене с детишками, коли дома с прибытком случаюсь, так пособляю, а нет – сами перебьются. Жена у меня здоровая кобылища, да и жлудовка, пес с ней.
Бабы меня любят, я за ними не бегаю. Они сами находятся, а нет – и ладно. Для чего еще мне жить? Для интереса живу. Вот интересно мне стало на цареву казну посмотреть, когда ты позвал, – я все бросил да пошел. Знаю ведь, что ничего мне не достанется, обманешь ты меня как-нибудь, а все равно иду.
* * *
– Федька, гни нос на сторону – Утюгов тебе сейчас его выправит!..
* * *
– Казенный карман всегда глубже…
* * *
– Яшка Гусев это, живой, и нечего тут толочь бестолочь!
* * *
Живи по порядку, и все будет как надо. Порядок-то для пользы придуман, не от безделья рукоделье. Жди, и бог даст. Ты видел ли когда, чтоб помолился о чем – и сразу в церкви же с потолка упало? Время нужно, чтоб господь все утряс да подвел тебя к тому, о чем просишь. А когда мечешься по жизни, как заяц угорелый, только божий замысел путаешь! Не рыпайся, не ропщи! На своем месте будь, твое все равно твоим станет! Ежели в бога веришь – живи по порядку!..
* * *
– Это почему это всяк по правде жить не может?
– Потому что по правде жить могут только все до единого разом. Хоть один кто соблазнится – правде конец.
* * *
Кто с огнем играется, рано иль поздно сам сгорит. Поджигать незачем.
* * *
А за гордыню мука. Господь непосильного не дает. Непосильным только гордыня навьючивает.
* * *
– Знаете, братцы, почему черти козлов боятся? – спросил Ефимыч, желая байкой подбодрить солдат. – Бог человека сотворил, и дьявол того же захотел. Начал он творить – у него черт вышел. Ну, черт – дурак, тоже, как батька его, принялся человека творить по образу своему и сотворил козла. Козел-то, слышите, это чертов двойник, а двойника своего увидеть – к скорой смерти. Вот черт от козла и бегает.
* * *
– А какая правда тебе нужна? – гневно спросил Гермон, поворачиваясь. – Кажен день по ковшу вина и новую бабу и чтоб с печи не слезать, а рожа со сковороду была и в масле? Такая, что ль, правда? А ведь к такой-то все и стремятся!
* * *
Шатуны раньше всех из берлоги вылезают и раньше времени своего живут, а потому и могут больше, чем другие медведи. Шатун – он чем страшен? – Шакула посмотрел на Осташу сквозь нитки. – Людей ест? Э-э, бывает, и летний медведь людей ест, не беда. Шатун не тем страшен, что людей ест а тем, что людей понимает.
Шатун про людей все знает. Речь слышит, как я или ты. Его в ловушку не заманишь – обойдет. Облавой его не взять – его всегда на том месте уже нету. Не боится он того, чего другие медведи боятся. Всегда, всегда сзади нападает. Он почти демон. Но все равно медведь.
* * *
Настоящий мастер мастерство свое любит прятать, чтобы сойти за простачка, которого не иначе, как сам господь бог благодатью наградил. Мастер свою хитрость выдает за божье расположение.
* * *
Пойми ты, нету у народа лика. И Пугач о том первым догадался. Народ таков, каково дело, которое он делает.
* * *
– Я тебе и говорю, что нам дело первее воли. Темны мы, и жизнь наша скудна. Потому и приходится за любое дело браться, лишь бы выжить. А цари наши сроду о нас не думали. Им своя забота важнее, и народ за их заботу гнется.
* * *
– Душа народа только в деле жива. Может, это наша беда, а может – спасенье, – раздумчиво продолжал Корнила. – Нет дела общего – и нет души.
* * *
Пьяную голову на ум не наставишь. Пьяными руками и мотню не завязать.
* * *
Нет, Чупря, нет, дядя Колыван: не так-то это просто – душу из человека выбить. Та же Еленка – пример. Говорят, в старину она пасла мартьяновских коров вдоль речки Каменушки. Старина была такая дремучая, что и Чусовая тогда текла напрямик, без всякой дуги.
Еленка же, девка, сирота была, красавица и певунья, только умом тронутая – ну да убогие господу всегда дороже. Мартьяновские крестьяне Еленку кормили за песни: столь ладно и складно девка выводила, что и люди, и скотина заслушивались. Правда, песни у Еленки были простые. Чего видела – о том и пела. Но чего взять с полудурочки?
И вот узнала про Еленку вогульская великанша, ведьма-яга, что сидела в пещере Переволочного камня, который тогда еще не был переволочным. Яга старая была, а жить хотела. И решила она сожрать девку, чтобы помолодеть. Все равно за сироту никто не вступится.
Встала и пошла. Еленка увидела, что к ней над лесами яга идет, и сразу догадалась зачем. Тут ведь много ума не надо. И тогда запела Еленка песню про Чусовую. Такая красивая песня была, что сама Чусовая замлела и вспять потекла, поближе к Еленке. Вот и очертилась Мартьяновская дуга, которая отгородила Еленку от яги.
Но и яга не сдалась. Решила: коли девку она сожрать не смогла, так хоть душу ее украдет. Ведьме все впрок. Присела яга на камень и начала колдовать на Еленку, чтобы девка душу на волю отпустила. Заколдовала. Еленка, заколдованная, плачет, а поет, остановиться не может. Всю душу Еленка в песню вложила.
Яга поймала песню и обрадовалась: ага, моя душа! А Еленка уже другую песню поет. И опять душа в песне как новая! Яга и другую песню поймала. Потом и третью, и четвертую. Ловит, ловит песни – и вдруг слышит, что песни-то Еленкины люди по всей Чусовой уже распевают. А как яге переловить все песни? Никак не переловить. Не украсть душу, как эхо в горшок не посадить. От досады окаменела яга. Но не сняла заклятия, и Еленка, певунья, так вся в песни и изошла.
Памятью по Еленке осталась Мартьяновская дуга, журчащая под Еленкиным берегом. Ну и сказка тоже. Может, эту сказку батя Осташе как урок рассказывал: если душа – правда, то не выбить душу из человека ни колдовством, ни тычком, ни пулей.
* * *
Милость – она всегда от господа исходит, а не от хитрости учителей, и нельзя ремесло с молением путать.
* * *
Своя-то шкурка себе милее…
* * *
– Дуди уж, коль в губы взял…
* * *
– Мы еще посмотрим, чья возьмет! Я тоже сплавщик! Тоже не из шишки выковырян!
* * *
А он найдет себе другую девку: добрую, с титьками и жопой, и чтоб на рожу была покраше, и родни поменьше.
* * *
Ошибайся, как хочешь, и греши, как можешь, – но все это мелкая рябь, а не крутая волна, если жизнь твоя застойный пруд, а не свободная река…
* * *
– Твоя душа, дядя Колыван, свечного огарка не стоит, а ты ее дороже царевой казны оценил.\
* * *
– Вот за свои грехи и говори. А за чужую праведность не ручайся.
* * *
Нет, не понимает он этого мира… Только покажется, что понял, – и сразу мир другой, чужой стороной к нему оборачивается…
Добавить комментарий
Для отправки комментария вы должны авторизоваться.